Падение дома Орио: Тайны Невии (8)

[oner]

***

Узкий коридор, полутемная комнатка, тихий скрежет ключа в запираемом замке. Лис стремительно развернулся к ней, и Ольви очутилась в кольце сильных рук - не вырваться, не сбежать. Горячая ладонь легла на затылок, а губы снова жадно прильнули к её губам; она вздрагивала под его поцелуями, когда они спустились на шею, и новый, незнакомый, пугающий жар волнами растекался под кожей.

Лис снял с нее маску и замер на мгновение, рассматривая ее лицо, а потом взял его в ладони и медленно провел пальцами по носу, бровям и скулам. Она тоже стянула маску с него - и невольно отшатнулась: без маски его лицо показалось совсем чужим. Острая мысль пронзила ее: что я делаю? Что я здесь делаю? В публичном доме, с этим незнакомцем? Лис тут же поймал ее, обнял, не давая вывернуться, зашептал: "Не бойся, Синичка" и еще что-то, одновременно целуя, голова закружилась, и она поддалась ему, чувствуя, как ее несет неудержимым потоком. Мир опрокинулся, под спиной оказался мягкий матрас, Лис прижал ее к кровати своим телом; она чувствовала его жар сквозь одежду - последнюю тонкую преграду между ними. Горячие пальцы проникли под рубашку, под нижнюю сорочку, и она всхлипнула, уже не сопротивляясь, когда они коснулись кожи - сейчас она была в полной власти Лиса. Он мог делать с ней все, что захочет, она знала, что не сможет его остановить, и в этом было особенное, пугающее наслаждение. Оно гасило волю и туманило разум, но обостряло чувства до предела - и когда раздался звук, которого здесь быть не должно было - громкий звук, как будто кто-то хлопнул в ладоши - их обоих подбросило словно пружиной, и они вскочили на ноги одновременно.

В углу, сложив руки на груди, стоял невысокий сутулый гибен с проседью в черных волосах. Откуда он взялся?! Комната же заперта!

- Отец! - возмущенно воскликнул Лис.

- Отец, - веско кивнул гибен. - Когда ты закончишь пансион, будешь волен творить все, что захочешь, а я буду обращаться к тебе "господин". Но пока ты несовершеннолетний, я за тебя отвечаю. Я не допущу, чтобы ты сломал себе жизнь.

Лис ничего не ответил, только шумно втянул воздух, сжимая и разжимая кулаки. Отец сделал шаг к нему.

- Как ты помнишь, я не вмешивался, когда ты стал сбегать из пансиона. Не вмешивался, когда ты добывал деньги, бродил по подземельям, водил товарищей сюда и в игровые кабаки. Ни я, ни мать никогда не ограничивали твою свободу. Но ты переступил черту.

Он перевел взгляд на Ольви, и она застыла на месте, не в силах отвести глаз.

- Приветствую вас, госпожа. Я должен принести извинения за поведение моего сына. Вы ведь не знали, что он заключил на вас пари?

- Что? - выдохнула Ольви.

- Не знали, - кивнул гибен и снова повернулся к Лису, сжав губы. А потом сообщил ей, продолжая смотреть на сына: - Он поспорил... кое с кем из вашего... тайного общества - на пять золотых монет с каждого и на бочонок огненного эля со всех - что вы, алвойка, зная, кто он и что он, сами придете сюда и сами ему отдадитесь.

От резких и прямых слов Ольви бросило в жар. Она рывком обернулась к Лису, изо всех сил не веря, но уже чувствуя, как пол уходит из-под ног. Лис, белый как мел, прямой, словно окаменевший, посмотрел на нее, закусив губу, - и не произнес ни слова. Казалось, он не дышал.

- Я вызвал полицию, - продолжил его отец. - Все несовершеннолетние, которых здесь застанут, будут задержаны, отправлены в свои пансионы и изолированы, так что об этом пари никто не узнает. Не узнает, если вы оба сейчас поторопитесь и уйдете отсюда. Вас, юная госпожа, моя жена проведет к извозчику. Советую вам вернуться в пансион и хотя бы несколько ночей не появляться на улицах. Тебя же я сейчас сам доставлю в твой. Даже не думай возмущаться. Год в изоляторе тебе не повредит. Тебе же лучше, если тебя отведет к наставникам родной отец, а не полиция арестует в борделе. Прошу вас, госпожа.

Гибен подошел к стене, нажал на какой-то рычажок - внутрь открылась неприметная узкая дверь ("Вот откуда он появился," - горько подумала Ольви), и оттуда выкатилась киранка, низенькая и пухленькая, как сдобная пышка, в красной косынке на голове.

- Ах, моя девочка, - всплеснула она руками и тут же, нахмурившись, погрозила сыну.

В этот миг Ольви узнала ее.

- Сильва! - ахнула она. Та самая Сильва, у которой она выпрашивала пончики на первых курсах, которая всегда улыбалась и гладила ее по голове... мать Лиса? Почему-то это сломало ее окончательно, и она покорно пошла за киранкой, словно оглушенная.

- Простите его, пожалуйста, - сдавленным голосом шептала ей Сильва, оглядываясь, и на ее щеках блестели слезы, - он ведь ничего не успел вам сделать? Ах, девочка моя... Отец его накажет... Он не выйдет из изолятора до последнего курса... ох... не держите на него зла... простите, если сможете...

Ольви только кивала. Она не могла говорить. Молча села к извозчику, не оглянувшись ни на Сильву, ни на вторую повозку, куда сели Лис с его отцом.

Она не помнила, как очутилась в ту ночь в своей постели и как уснула.