Падение дома Орио: Тайны Невии (2)

[oner]

А ведь когда-то именно ради брата Ольви впервые нарушила правила.

Ей тогда было двенадцать, а Ориену десять, и его только привезли в пансион. В десять лет начиналось основное обучение для детей всех рас, кроме джи. Им предстояло провести несколько лет вдали от семьи в пансионах одного из восьми городов-академий Астурии. Невия как раз была таким городом. Все дети высшей расы проходили Тест - почти всегда всего лишь необходимая формальность для алвоев, и часто переломный момент в судьбе мисанов, младшей ветви высшей расы. После Теста ворота в город и большой мир закрывались для алвоев на долгие девять лет. Только на последнем, десятом, курсе разрешались прогулки - в сопровождении наставников, разумеется. Все это время для юных алвоев пансион был школой, домом, единственным миром - и тюрьмой, по горячему убеждению двенадцатилетней Ольви. Хоть мальчики и девочки учились раздельно, до двенадцати они могли встречаться в столовой, библиотеке и на прогулках в саду. С двенадцати же начинались шесть лет изолированного обучения - отдельный корпус для юных дам, все строго по расписанию, прогулки только в саду и только под надзором. Ольви, привыкшая к вольной жизни дома, и так успела возненавидеть пансионные порядки, а теперь вообще взвыла. Приехал её брат! Её младший брат, которого она не видела два бесконечных года - и из-за каких-то глупых правил она не может с ним встретиться?! Когда он так невыносимо близко!

С этим решительно невозможно было смириться.

И вот однажды тёплой осенней ночью она выбралась из окна, перелезла на платан и огляделась. Луна освещала высокую каменную стену справа - она отделяла территорию пансиона от города. А впереди еще днем на прогулке Ольви приметила очень симпатичный орешник, росший у самого края не такой уж высокой каменной ограды - именно за ней был корпус младших. Перебраться туда не составило большого труда, и вскоре Ольви с бешено колотящимся в горле сердцем смотрела на окна младшего корпуса. Было тепло, и все окна были распахнуты. Где мальчишеские спальни, она помнила хорошо - что там было помнить, всего-то второй этаж. Нехитрый план был готов: влезть на дерево и, балансируя на ветках, заглянуть в ближайшие три окна. Если там не будет Ориена - слезть и попробовать заново с соседним деревом. Младшекурсники спали по трое - значит, пяти попыток должно хватить.

Хватило двух. Ольви едва сдержала торжествующий крик, когда в бледном свете луны показалось - или угадалось? - родное лицо. Кровать Ориена стояла у самого окна. Ей решительно везло сегодня! Мягко спрыгнув в комнату, она зарылась пальцами в светлые кудри брата, тем самым жестом, каким будила его дома, в детстве, когда тайно пробиралась к нему ночью. Это сработало и сейчас: его глаза открылись, и Ориен тут же вскочил на кровати, а Ольви схватила его и прижала к себе.

А потом они сидели на толстой ветке за окном и, болтая ногами, взахлеб рассказывали друг другу, как жили эти два долгих года.

- ...Папа купил новую лошадь, и Кэрто её объезжал... Ух, злая! Она его раз пять чуть не сбросила...

- ...Кто, говоришь, у вас по математике? Мин Милан? Ну, не повезло вам... Он строгий, ужас!

- ...А Гиэла, ну знаешь, дочка Асту-советника, когда ты уезжала, она ещё совсем маленькая была, так вот она как-то такое сказала! Что гибены от нас отличаются только глазами и волосами, а кираны только кожей, а так мы все одинаковые! Надо же было додуматься! Асту ее потом наказал...

- ...А каждый третий день на кухне дежурит Сильва - невысокая такая киранка, толстая и все время улыбается, и у неё красная лента в волосах - так вот, она очень добрая, у неё что угодно можно выпросить, даже в запрещенное время: и булочки с изюмом, и пончики, и крендель...

Они бы болтали и болтали, но луна поблекла, возбуждение от встречи схлынуло, и Ориен все чаще тер кулаками глаза, да и Ольви приходилось подавлять зевки. Они обнялись еще раз на прощание, и Ольви поклялась приходить как можно чаще, каждую ночь! Ну может, не совсем каждую, но каждую вторую - точно! Спустившись с дерева, она задрала голову - светлая макушка брата торчала над подоконником. Они помахали друг другу, и Ольви побежала обратно.

Пока не похолодало, она и правда приходила почти каждую ночь. Ориен всегда ждал ее, не ложился спать, часто припасал для неё булочки и пышки от Сильвы. Но однажды с моря задули холодные ветры, начались дожди, а потом и заморозки, листва облетела, и уже невозможно было спрятаться от всего мира в густой кроне. А вскоре обледенела и ограда. Зимой Ольви сидела, нахохлившись, у окна, смотрела на снег во дворе и считала дни до весны.

Весной все повторилось, и целое лето - и следующее лето тоже - Ольви, донельзя гордая собой, тайно лазала к брату. В конце концов она перестала даже прятаться. Определенно, жизнь в пансионе в конце концов оказалась не такой унылой, как Ольви думала вначале! По крайней мере, вторые два года.

Два года! Она совершенно упустила из виду, что в двенадцать лет изолированное обучение начиналось уже у Ориена.

- Нас с осени переводят в новый корпус, - сообщил он ей, когда они, по обыкновению, сидели на "своей" ветке.

- Я тебя обязательно там найду! - горячо пообещала Ольви.

***

И вот она стояла перед юношеским корпусом, упрямая и решительная. Здесь было не два этажа, а шесть; но у каждого уже была отдельная комната, и можно было оставаться прямо там, а не торчать на ветке, рискуя быть увиденными. Ориен обещал повесить белый платок на окно, и сейчас Ольви пробиралась поближе, чтобы рассмотреть - эта ночь, как назло, выдалась тёмной.

Сосредоточенная на своем, она не заметила ни тени, мелькнувшей позади, ни лёгкого хруста веток, и только когда чья-то рука крепко обхватила ее, прижав к туловищу локти, а вторая зажала рот, Ольви поняла, что попалась.

- А не рановато ли вы начали нарушать правила, юная дама? - прошелестел на ухо вкрадчивый голос.

Ольви затрепыхалась, но ее только сжали крепче... и потащили прочь, прямо к стене, разделявшей дворы юношеского и девичьего корпусов. От стены отделилась фигура, высокая и тонкая, в темном плаще с капюшоном.

- Змей, кого ты притащил? - прошептала она, сдерживая смех, и сняла капюшон - лицо закрыто платком, но волосы! золотистые и кудрявые, как у всех алвоев! Старшекурсница?! - Что это за птенец?

- Белка, ты не поверишь! Она хотела влезть в комнату к мальчику! - таким же веселым шепотом ответил поймавший её.

Белка тихо присвистнула.

- А не рановато ли вы начали, юная дама? - тут же поинтересовалась она, и Змей стал давиться от смеха.

Ольви обиженно засопела, и он разжал её рот.

- Это мой брат! - возмущенно прошептала Ольви. - И я навещаю его уже два года! Просто раньше он был в младшем корпусе, а теперь вот...

Белка и Змей переглянулись.

- А она мне определённо нравится! - решительно заявила Белка. - Возьмём её с собой!

- Возьмём! - кивнул Змей. - Если она, такая пигалица, за два года ни разу не попалась... и не проболталась...

Белка дала Ольви платок - завязать волосы и лицо, Змей подвел их к спрятанной в листьях веревке, привязал к ней ленту, и один за другим они перелезли через стену. Неподалёку ждал извозчик, и лошадь тихо фыркала, переступая копытами.

- Из нашего двора тоже можно выбраться в город, - шепнула Белка, - я тебе потом покажу. А сейчас - молчок!

Извозчик за всю дорогу ни разу не повернулся к ним и не произнёс ни слова. Ольви во все глаза смотрела вокруг. Ночной город обрушился на неё чёрными блестящими камнями мостовой, яркими звёздами на чёрном небе, топотом копыт, огнями фонарей и ночных таверн, целой лавиной запахов - знакомых, полузабытых и совсем незнакомых... Вся та первая ночь слилась для неё в один сплошной головокружительный калейдоскоп: вот Змей и Белка тащат её, совершенно ошалевшую, из повозки, вот они все вместе ныряют в мигающую красноватым светом дверь какого-то подвальчика, вот у неё в руке чашка обжигающе горячего терпкого чая ("это чтобы ты в себя пришла!"), вот смеющиеся лица вокруг, среди них есть смуглые, а есть светлокожие, кто в масках, кто в платках, а вот Змей закуривает сигарету, кладет на стол ладонь, и, наклонившись и глядя на Ольви в упор в своей чёрной маске, уже серьезно говорит:

- Теперь ты одна из нас. И тебе нужно выучить вот что...