Падение дома Орио: Милый дом (6)

[oner]

 Ее разбудил осторожный стук в дверь. Ольви нехотя подняла голову и снова уронила ее в подушку: такая рань, только рассвело, кому взбрело на ум ее тревожить... Стук повторился, потом затих, словно с той стороны прислушивались. Может, если не реагировать, они уйдут? Кто бы там ни был... Но робкий стук раздался снова, а потом послышались всхлипы. 

Ольви неохотно выбралась из постели, отперла дверь и лицом к лицу столкнулась с заплаканной Гиэлой.

- Госпожа Ольви, - прерывисто прошептала та и шмыгнула носом. - Ориен... молодой господин...

Замечательно. Вернулся под утро, обидел ее, и она не нашла ничего лучше, чем прибежать жаловаться - и к кому! Не тот человек, не то место и не то время, девочка! Ольви нахмурилась и нетерпеливо махнула рукой, но Гиэла торопливо закончила:

- Он уехал стреляться...

- Что? - выдохнула Ольви. Сон как рукой сняло. Она втащила Гиэлу в комнату: - А ну рассказывай. Все с самого начала.

Под тихий рассказ вперемешку со всхлипами Ольви лихорадочно одевалась - рубашка, бриджи, сапоги, жилет... Болван, вот же болван! Повздорил вчера с кем-то в клубе, таким же юным идиотом. Тот озвучил какой-то из слухов, сотнями ходивших сейчас о ней - подумаешь, эка невидаль, Ольви бы просто пожала плечами, а Ориен вспылил, осыпал собеседника оскорблениями - и вызвал на дуэль. 

- Остановите его, госпожа Ольви... он только что ускакал... я не знаю, где они будут стреляться...

- Я знаю, - сквозь зубы бросила Ольви, заправляя под шапочку волосы и прикидывая кратчайший путь до Дуэльной опушки. - Беги буди мина Юриса, пусть хватает Кэрто и едет за мной... Кэрто знает куда. 

Тревога, нарастая, пульсировала в горле и висках, пока она бежала в конюшню, пока, пританцовывая от нетерпения, смотрела, как Кэрто седлает ей Звездочку, как же медленно, как же непоправимо медленно - как он не чувствует: время утекает сквозь пальцы!! Взлетела в седло и послала кобылу с места в карьер, еще успев услышать, как конюх сокрушенно цокнул языком - ах, до того ли сейчас!

Летит под копыта дорога, Звездочка как натянутая звенящая струна - быстрее, быстрее, милая, быстрее, умоляю тебя! Мы с тобой - одно тело, одно дыхание, и каждый удар копыт, каждый удар сердца - отчаянная попытка удержать ускользающее, остановить обратный отсчет, успеть!

Только бы успеть!

*

Последний поворот, опушка - как на ладони, лошади в стороне, трое в темном - два секунданта и еще кто-то, наверное, доктор, но главное - эти двое в белых рубашках, целящиеся друг в друга. До них слишком далеко, и они не смотрят в ее сторону, но можно заставить себя услышать!

Два выстрела слились в один с ее отчаянным криком.

Ольви кубарем слетела со Звездочки, прокатилась по траве, потеряв шапочку, вскочила и бросилась вперед - как раз вовремя, чтобы поймать падающего брата. 

Ориен был слишком тяжел, чтобы она могла его удержать, и она опустилась вместе с ним на траву, с ужасом глядя, как на белой рубашке расплывается слева красное пятно.

- Да помогите же ему! 

Подбежали секунданты, расстегнули на нем рубашку, переглянулись; подошел стрелявший, прижимая к голове окровавленный платок: пуля Ориена оцарапала ему висок; его доктор опустился на колени перед Ориеном, коснулся груди, приложил палец к горлу, оттянул веко - и покачал головой.

- Извините, ала Орио, тут ничего не сделаешь. Пуля в сердце, мгновенная смерть... он ничего не успел почувствовать.

Ольви отчаянно замотала головой. Послышался приближающийся топот - Кэрто! Это Кэрто с Юрисом, семейным доктором Орио! Он обязательно поможет!

- Нам всем лучше удалиться, пока не прибыла полиция, - пробормотал один из присутствующих. В считанные мгновения опушка опустела, и прибывшие Кэрто с Юрисом нашли только Ольви с Ориеном на руках, глядящую на Юриса с безумной надеждой. Юрис, невысокий коренастый мисан, ровесник отца, знал и лечил всю их семью много лет. 

Кэрто оценил обстановку, помрачнел и тут же куда-то умчался. Юрис спрыгнул с лошади, опустился на колени, осмотрел юношу - так же, как предыдущий доктор, медленно поднял глаза на Ольви - и она зарыдала.

- Не верю! Не верю! Юрис, вы же можете что-то сделать!

- Мне очень жаль, - глухо ответил он. - Проникающее ранение сердца... да вы сами знаете... вы ведь изучали анатомию...

И она зарыдала еще горше - он был прав, прав, неумолимо прав. 

Вернулся Кэрто - он нанял повозку, чтобы доставить их домой. Ориена переложили в нее. Ольви суетилась рядом: ну кто так делает, кто так кладет, осторожнее, ему же неудобно... Кэрто с Юрисом и нанятый извозчик молча подчинялись. Ольви забралась в повозку сама, склонилась над братом, баюкая на коленях его кудрявую голову, не замечая, как ее рубашка и бриджи пропитываются кровью. Повозка тронулась. Кэрто и Юрис в подавленном молчании поехали рядом.

Под ярким утренним солнцем лицо брата - белое, ни кровинки - казалось совершенно безмятежным и совсем юным. Сердце Ольви зашлось в болезненном спазме, и она, рыдая, обняла его за плечи, еще теплые - как? Как же так? Почему? 

Ее младший брат, с которым в детстве по сто раз на дню ссорились, мирились и дрались, бегали наперегонки, прятались на старом дубе от няньки; к которому она лазила в окно в пансионе; который ел ее плюшки, а потом выдал наставникам; который ужасно дразнил ее и бесил; который принес ей однажды утром любимых пряников, сел на подоконник, болтая ногами, как в детстве, и заставил ее смеяться, как до этого заставлял плакать... Ориен, родная кровь, любимый мальчик, заноза в сердце, кость в горле, упрямый, глупый, несносный, невозможный, единственный на свете! Пусть бы ненавидел ее и презирал, пусть бы до конца жизни с ней не разговаривал - или наоборот, изводил упреками и бранил последними словами - но только бы жил, жил!

Захлебываясь плачем, Ольви не помнила, как добрались до дома, как Ориена внесли в гостиную и положили на диван. Снова он был у нее на коленях, снова она гладила спутанные волосы. Слезы душили, темнело в глазах, и она не слышала ничего, что происходило вокруг. Как заохали и засуетились слуги, как Юрис распорядился позвать отца, как кираны опускали головы и косились друг на друга - никто не хотел сообщать черную весть, пока наконец Асту не вызвался это сделать. 

Наверху хлопнула дверь, послышались торопливые шаги. Орест вбежал в комнату и замер на пороге. Увидел рыдающую дочь, неподвижного сына, кровь на рубашках, бледного доктора, потерянно стоящего рядом. 

Ольви подняла голову и выпрямилась. Несколько долгих мгновений отец и дочь смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, как будто невидимая связь струной протянулась между ними. Больше двух лет они не могли найти слов, чтобы достучаться друг до друга. Теперь слова были не нужны. Они читали друг друга без них. 

Как же так вышло, дочка? 

Папа, я сделала все, что могла. Я не успела... 

Я тебе верю. 

Я так его люблю... 

Я знаю. Я тоже...

Ольви снова опустила голову. Пошатнувшись, Орест сделал шаг к стене, прислонился к ней, поморщился, медленно поднял к груди левую руку. И медленно осел на пол. 

Юрис бросился к нему, прижал палец к шее, заглянул в глаза – и сел рядом с ним. Поднял взгляд на Ольви и прошептал побелевшими губами:

- Сердце... мгновенно...